​На дворе стояла прекрасная жаркая летняя погода. Как раз то самое время, когда хочется быть рядом с водоемом, чтобы почувствовать приятную прохладу от озера или речки, побултыхаться в водичке, насладиться всеми прелестями матушки-природы.

Мы с детьми вышли прогуляться в наш парк, недалеко от дома. Там было все, что нам надо: и прохладный тенек деревьев, и теплый летний ветерок, и свежий воздух, и даже озеро с крякающими утками.

Единственное, что меня немного беспокоило – это моя простуда, немного разболелось горло. Но я решила, что клин вышибают клином, и купила-таки и детям, и себе, вкусное шоколадное мороженое.

"Посмотри, какая красивая девочка! Это потому что она в платьице",- услышал я, и снова "забродили старые дрожжи". 

Шаг за шагом мы вгоняем детей в комплекс неполноценности. Последовательно и планомерно. Он будет проявляться в учебе, в дружбе, в любви. Потому что мы такие. Не умеем иначе и учиться не хотим. Незачем, мы-то живем как-то! Как-то...

Моя младшая дочь (6.5) заявила: "Все-таки для многих взрослых дети - игрушки". 
Выяснилось, что к такому выводу она пришла, когда совершенно незнакомая женщина позволила себе потрепать ее по щечке, потрогать волосы, спросить, настоящие ли они. То есть, отнеслась к ней, как к объекту, который по собственному желанию можно потрогать, погладить, поиграть с ним, наконец. Желанием объекта, понятно, в этом случае обычно не интересуются (действительно, кто же спрашивает игрушку, хочется ли ей играть!) Априори считается, что у взрослых есть право вторгаться в мир человека по собственному желанию, даже без предупреждения - просто так. И все это только по одной причине: потому что он младше (ср.: другого цвета кожи, другой веры, другого размера, другой национальности и т.п.)

Мне кажется, одной из основных причин подмены человеческого общения воспитательным процессом становится странный перевертыш: хотим быть открытыми - все больше закрываемся за т.н. "правильными ответами", хотим непосредственно воспринимать действительность - пользуемся штампами, которые восприняли с детства, хотим помочь - делаем еще хуже, успокаивая себя : "Детские слезы недолги. Делаю больно, чтобы потом не было еще больней".

Вы никогда не обращали внимания, что словосочетание "воспитываю ребенка" существует только в руссом языке? Например, фраза "я воспитываю ребенка одна" во всех (во всяком случае, известных мне и тех, которые удалось проверить) языках будет звучать как "я ращу ребенка одна".

Какая пропасть между этими понятиями! В первом случае я формирую, меняю, вдалбливаю, одним словом, стремлюсь привести человека к какой-то определенной модели. Во-втором - просто ращу. Помогаю, питаю, создаю условия для роста, наблюдая за процессом. 

Работая в детском лагере, с ужасом наблюдаю, как многие родители продолжают мучать своих детей и на расстоянии.

В рейтинге манипулятивных действий по отношению к детям, на мой взгляд, лидирует т.н. «договор».
 

Уверен, вы знаете, о чем речь. Обычно вначале следует вступление: «давай договоримся, что ты…. – и далее жестко, – будешь делать то, что тебе говорят». Другой вариант – требование определенного действия или поведения и – в заключение, с намеком на вопрос: «Ты будешь поступать так-то, договорились?..» 

Рассказать, как проще всего организовать человеку проблемы с общением во взрослой жизни? С этой задачей (вероятно, все-таки, не формулируя ее) с легкостью справляется множество родителей. Достаточно всего лишь регулярно отвечать,  когда кто-то задает вопрос не вам, а  ребенку.  Например, вопрос: «сколько тебе лет?» Ответ (ваш): «нам уже четыре». Или «ну скажи дяде, сколько тебе лет». Или «почему же ты молчишь, тебя же спрашивают»… К этому же методу нужно отнести и многочисленные публичные «что нужно сказать?..», «до-свииии-дааа…..» и т.п. Еще одно яркое проявление того же явления – встревание взрослого в чужой разговор со вставками типа «помнишь, мы были…», «я тебе рассказывал(а)…», «мы это учили…» и прочая, прочая, прочая.*

В данном материале мне бы хотелось поговорить о таких распространенных эмоциях, как обидки и грустинки (а еще есть пожалелки, их тоже затронем).

Что поделаешь: нелегко приходится человечеству с подрастающими поколениями! И ведь что характерно: всякий раз одно и то же – ну никак не хотят дети понимать «что такое хорошо, что такое плохо». Так и норовят восстать против всего понятно, привычного, нормального. Мы же в свою очередь придумываем критерии, по которым могли бы судить, насколько человек адекватен (с нашей точки зрения, конечно), предлагаем системы координат для «личностной классификации», одним словом, изо всех сил стараемся ухватиться хоть за что-то реальное, осязаемое. 
А в результате зачастую главной темой отношений становится многочисленные упреки, типа «Ну как же так можно! Это же ненормально!, Я помню себя в твои годы... Посмотри-ка на соседского мальчика – уж какой молодец!» и т.д., и т.п.