Что общего между происходящим на чемпионате мира по футболу и педагогикой

Вот уж не думал, что руки зачешутся и родится текст на эту тему. Где я и где легкомысленные радости футбольных болельщиков?

Но, похоже, тело само реагирует на знакомые с детства позывные: когда взрослые, умудренные опытом дядьки и тетки шипят сквозь зубы «мне стыдно за такое твое поведение — так себя не ведут». Тут и до беды недалеко. И непременно — как в детстве — сразу хочется оправдаться, выглядеть в их глазах по-настоящему хорошим. Так, чтобы и учителя, и родители, и вообще все-все взрослые не страдали и не краснели за меня.

«За меня» — тут-то и кроется корень зла. Не за себя они живут, эти дядьки и тетки — за нас с вами. А это, понятное дело, дает им в собственных глазах неограниченные права — не только поучать, но и пугать, винить, унижать, наконец попросту запрещать.

«Мне за тебя стыдно» — это сигнал: веди себя в полном соответствии с моими представлениями о том, как надо. Удивительно, что всеми, кто высказался на тему морального облика российских девушек, была использована именно эта лживая формула: нам стыдно за происходящее. Что о нас подумают. Ну так вы же взрослые — разберитесь как-нибудь со своими чувствами! Но нет, невозможно. Ведь в этой позиции соединяются сразу несколько тяжелых галлюцинаций: заявляющий ее знает наверняка, что творится в голове у этих абстрактных иностранцев, понимает истинные мотивы девушек, в его голове рисуются апокалиптические картины греховного падения общества, достойные кисти Босха, ну а сам он становится оплотом нравственности и морали. Какие тут рефлексии с осознаниями.

Почему вообще поведение других людей в данном случае вызвало такие острые реакции? Ведь, казалось бы, что такого — к вам это отношения не имеет, никому хуже не становится, сами участники веселятся вовсю. А вот почему: не ожидали. Не думали, не гадали, что давно уже не действуют правила «баба должна а) лежать и б) смирно». То есть подыгрывать этой игре желающие находились, но лишь от безысходности, и при первой возможности они же и отказались от нее, бросившись с азартом неофита исследовать жизнь (ну а говоря языком резонеров-моралистов — во все тяжкие).

А в такой ситуации для несчастного резонера, как известно, остается только два варианта: пересмотреть хотя бы некоторые собственные принципы или привычно замазать тех, кто живет не по нашим правилам.

И то, как происходит это «замазывание», свидетельствует об однозначном отношении авторов к жизни. С какой легкостью вылетает из-под пера раздраженных публицистов прелестный оборот «наши женщины». Чьи это — наши? У нас с вами, насколько мне известно (полагаю, как и у большинства читателей), разные любимые женщины. Или вы имели в виду обычное «наши крепостные бабы»? И вторят им сочинители гневных комментариев: «Как они, *****, после в глаза нам смотреть будут?» А почему, собственно, они должны выбрать именно ваши глаза? Вот ведь, оказывается, и другие есть. Не это ли так неосознанно тревожит хозяев этих пытливых глаз?

А еще вот это: «Что о нас будут думать?!» Действительно, как дальше жить? Что станут думать абстрактные «они» об абстрактных «нас»? Не отказываться же от деления мира на своих и чужих.

А может, дело в том, что, если бы авторы этих антилюбовных заметок оказались в круговороте Никольской или Невского, они бы ни-ни? Ну так, кажется, у Островского на эту тему было: кабы предлагали, а вы отказывались, так и гордиться можно было б.

Кстати, о гордости, с которой у нынешней молодежи, по наблюдениям наших нравственных учителей, тоже серьезные проблемы.

Когда человек с детства оказывается зажатым между «я горжусь тобой» и «мне стыдно за тебя», он по понятным причинам теряет сам себя. И ему сильно повезет, если не навсегда. Ведь когда единственный ориентир — эфемерные чувства более сильного, тут уж не до осознания собственных ощущений, эмоций и желаний.

Потому, я думаю, и гложет, и саднит так моралистскую душу: они свободны от нас! Они сами распоряжаются собой!

Да, тут есть и фактор вкуса: у наблюдающего со стороны могут быть эстетические разногласия с участниками и участницами фестиваля любви. Ну что поделаешь, так бывает. И это может стать поводом удивиться, поразиться тому, как можно весело и радостно, без привычного надрыва и горечи, просто получать удовольствие от общения. Разное удовольствие, в том числе неведомое вам, угрюмые тетки и дядьки.

Почему я пишу об этом? Так это же на 100% про педагогику. То бишь про способы человеческого взаимодействия, про отношение к жизни, да и к любимым людям. Ведь представьте: если столь многие знают, как следует вести себя незнакомым женщинам, как же живется их близким, в частности, детям?

А еще, возможно, это повод поучиться. Невыносимой легкости бытия.

Дима Зицер